Дело дамы с леопардами: Жизнь кастратофически слонжа

Я знаю, что всех запутаю, но таков план. Хаос - высшая форма порядка, кто знает, что будет завтра, поэтому большой кусок текста вы должны мне простить. Сегодня у нас фрагмент "Дела дамы с леопардами", которое я писала, чтобы поговорить о любви, но вышло о злободневном. Что ж, пожалуй, любовь - то, что я могу противопоставить этому нашему злободневному.

Издательство Эдвенчер Пресс представляет

авантюрный сериал Пять баксов для доктора Брауна:

Дело дамы с леопардами

Профессор налил себе сельтерской из сифона и долго пил. Компаньоны ждали.

— Далее, — Найтли прошелся по комнате. — У язычников существует дианический культ — поклонение Матери Всего Сущего. Эту особу изображают высокой, сильной, хорошо сложенной белокурой женщиной. Так, например, греко-римская Селена — одно из многих божеств этого пантеона... впрочем, этого должно хватить.

Профессор прокашлялся.

— Вот, собственно, в двух словах содержание его лекции. Следуя рассуждениям доктора Сойки, из всего сказанного следует, что в облике дамы с леопардами Уэллс описал именно Праматерь и, вольно или невольно, особо подчеркнул ее неразрывную связь с кошками. Наконец, сфинкс! Тело льва, голова женщины! О чем это может свидетельствовать? Связь. Образ Праматери связан с кошачьими не метафизически, а физически!

Воцарилась тишина.

— Чего-чего? — пробормотал М. Р. Маллоу.

Профессор накрутил бороду на палец, чуть не вырвал ее с корнем и положил ладони на стол. Видно было, что он так и норовит замахать руками и только страшным усилием воли сохраняет спокойствие.

— Видите ли, мой мальчик, — заговорил он вполголоса, — конференция, как я уже упоминал, затрагивала внутренние ресурсы организма, возможности здравоохранения, различные вопросы улучшения здоровья. Иммунитет — и так далее. Лекция была прочитана доктором Сойкой в аспекте евгеники. Этот человек размышляет о неком... улучшении человеческой породы.

— Подождите, — перебил Саммерс. — Что вы хотите сказать?

Найтли вскочил.

— Сойка заявил, — продолжал он, держась за спинку стула, как если бы это была кафедра, — что исследование арийской расы в аспекте евгеники делает возможным улучшение человека!

Профессор опять поднял палец. Компаньоны молча смотрели на него. Найтли наклонился над столом и зашептал:

— Не указывают ли эти странные исчезновения девушек, а также появление животных на улице, на некие эксперименты? Чудовищные эксперименты! Возможна ли попытка воссоздать праматерь рода человеческого для создания, так сказать, новой европейской расы? Сверхрасы?

— Значит! — брякнул пьяный Маллоу. — А вы что думали! Что же еще, прах меня побери, это может значить?

— Правильно! — Найтли стукнул стулом об пол.

Тут Дюк взглянул в лицо компаньона.

— Нет доказательств, — спокойно сказал Джейк. — Все, что мы имеем — предположение профессора. Только предположение.

— Предположение? — профессор нагнулся над столом и только чудом не потерял равновесие. — Вы говорите «предположение«?! Джейк, вы?

— Кто-то должен сохранять здравый смысл, — откидываясь на спинку стула, отозвался бывший коммерсант.

— Он у нас теперь анахорет, — Маллоу налил профессору. — Намерен ложиться не позже двенадцати, собирается вставать не позже семи, каждое утро думает выливать на себя ведро холодной воды, хочет лечить меланхолию физическим трудом и размышляет о том, как приносить пользу обществу.

Профессор с готовностью засмеялся.

— Видел бы его папенька за работой, — продолжал Дюк. — Вот бы порадовался. Мне прямо жалко, что твой папаша-гробовщик тебя не видит!

— Да что такого? — мрачно сказал Д.Э. Саммерс. — У меня голова чугунная от всех этих валяний в постели до обеда. А холодная вода отличная вещь. Рекомендую. Это вон ты у нас богема.

— Я? Богема?

— А кто, я богема? Да, ты богема. Оранжерейное растение. Финик вялый. Сосиска арлингтонская. Заветренная арлингтонская сосиска!

— Это вы мне, что ли?

— Вам, вам. Смотрите, профессор, как он медленно соображает. Видите? Вот вам богемный образ жизни. Вырождается на глазах!

Маллоу уже приготовился острить, но компаньон безнадежно махнул рукой.

— Я делаю, что умею, — произнес он. — Человек должен что-нибудь уметь, иначе он ничего не стоит. Это вон ты у нас писатель. А я — простой смертный.

Найтли уже улыбался в предвкушении развязки комической сценки, которые так любили компаньоны, но ее не последовало.

Повисло молчание. Маллоу уткнул подбородок в сложенные руки.

— Жизнь, — сказал он, обращаясь к профессору, — кастратофически слонжа.

— Пожалуй, — не стал спорить тот. — Она еще и очень трунда, и умчительна, хотя инретесна тоже.

Джейк встал и подошел к окну. Посмотрел, как скачет по двору ворона, отвернулся.

— Вы оба умеете что-то полезное. Можно использовать его в какую угодно сторону, важен сам факт. Компаньон у меня пишет книжки — хотя жулик порядочный. Вы, профессор, тоже впариваете гражданам всякие фокусы, но при этом делаете краски, лаки, искусственные ткани, все эти бакелитовые смеси — полезные вещи. А я...

Д.Э. оборвал фразу.

— Ладно, — он залпом допил рюмку. — Это всё ваши медицинские средства. Забудьте.

— Вы понимаете, к чему он ведет? — Маллоу повернулся к профессору.

— Не вполне, — отозвался тот, глядя на Джейка. — Но, кажется, я улавливаю. Вы хотите сказать, что бесполезны?

Саммерс усмехнулся.

— Стоило Генри перекрыть мне кислород. И если бы только это. Сначала Эдисон с его патентом на монопольное производство кинематографической продукции позавтракал маленькими компаниями вроде нашей. Потом меня предложил купить Вандерер для развлечения своей дочери. Меня или моего компаньона — все равно. И впрямь, какая разница! Теперь Форд. Всегда находится крупный хищник, чтобы подмять под себя всех, кто слабее. Что остается таким, как я? Ремесло? Об этом я должен был думать двадцать лет назад. Теперь рынок занят. В Блинвилле два гробовщика и человек шесть плотников. Кому я нужен, если их услугами пользуются много лет? Переезжать и начинать все сначала? Бюро по трудоустройству под завязку набиты молодыми парнями, которые занимают очередь с семи утра. Значит, или жулик, или... — он развел руками. — Все очевидно. Я не умею ничего такого, что позволило бы мне вести порядочную жизнь.

Опять воцарилось молчание.

Профессор Найтли сообразил, что продолжения не последует.

— Вы не виноваты, мой мальчик. Бодаться с Фордом...

Саммерс жестом отмахнулся. Он так и стоял у окна, прислонившись спиной к стене, засунув руки в карманы и глядя в пустой камин.

— Гм, — сказал профессор. — Да, положение сложное. Джейк, вы предпочитаете комплименты или сразу дело?

— А у вас ко мне дело? — Саммерс выпрямился.

— Молодые люди, вы слепы и глухи! — возмутился Найтли. — Я уже битый час толкую вам о необходимости заняться делом дамы с леопардами!

— Хватит жить святошей, — поддакнул Маллоу. — А? А, сэр?

Но Д.Э. уже опять обмяк, ссутулился и уставился в камин.

— Заигрался, — произнес он, ни к кому особенно не обращаясь. — Слишком долго валял дурака. Сэр, вы хоть понимаете, что у нас нет денег? Нам не на что жить. Какие, к черту, европы!

— А, — Маллоу моргнул, — но... ты обычно...

— В том-то и дело! — отрезал Джейк. — Я больше не могу, как обычно.

Взглянул на примолкшего компаньона и произнес уже мягче:

— У меня не осталось куража. Сэр.

Он вернулся на свое место и сел, закрыв лицо руками.

— В башке теперь только одно: деньги, деньги, деньги. Где взять денег?

— Но ведь раньше вас, — попробовал вставить профессор, — не останавливало это обстоятельство? Наоборот, именно оно заставляло вас импровизировать! Рисковать! Ставить все на карту! Не так ли?

— Это было раньше, — отрезал Саммерс. — По молодости. По глупости. Если бы я тогда знал, что так будет — уж поверьте, профессор, много чего сделал бы по-другому.

— Черт возьми, да мы бы просто с голоду умерли, если бы ты сделал тогда по-другому! — возмутился Маллоу.

— Да что ты? — изумился его компаньон. — Умерли бы, если бы пошли в почтовую контору? Кассирами? Какими-нибудь грузчиками или завинчивателями гаек?

— Гаек? — Маллоу дернулся, голос его сделался елейным. — На завод «Форд Мотор», сэр? Восьмичасовой рабочий день, достойная оплата? Права человека? Журнал рекордов? Вышел в уборную десять тридцать, вернулся на рабочее место десять тридцать пять? В случае отъезда обязуюсь дать полный отчет компании? Может, вам нравятся корпоративные вечеринки? Народные танцы? Комитет нравственности, который ходит по квартирам проверять, порядочный ли ты человек, на той ли женат, и нет ли у тебя, случайно, любовницы?

— Да что вам всем дался этот Форд! — рявкнул Джейк. — Ушли бы мы оттуда. Ушли бы и спокойно...

— ...шлепали крышки на консервном заводе? Ходили бутербродом? Мечтали бы, как достигнем вершины карьеры продавцами в универсальном магазине? Ты об этом?

— Вот потому и гробы, — тихо сказал Саммерс. — И дурак я был, что не занялся этим раньше. Стал бы теперь не хуже папаши. Уметь делать что-то руками, знаешь, дорогого стоит. Черт, надо было нам тогда опять на китобой. Надо было...

Он безнадежно умолк.

— Теперь даже она не поможет, — пробормотал Дюк. — Ей бы это понравилось.

— Я бы даже сказал больше! — профессор крякнул. — Эта особа дурно на него влияет.

Дрожащей рукой он достал из кармана пенсне и нацепил на нос.

— Джейк, мой мальчик. У меня было много женщин. Даже теперь в Вене живет одна интересная...

— Поздравляю, профессор.

— Но я хотел вам заметить, что неудачи на... — Найтли опять крякнул и разделил надвое свою бороду, — амурном, так сказать, поприще...

— Чего?! — Саммерс выпрямил спину. — Каком еще поприще! Профессор, вы перебрали.

— Я трезв! — возмутился ученый. — Как стекло! Как горный хрусталь! Как алмаз самой чистой воды!

М.Р. Маллоу. Пять баксов для доктора Брауна. Дело дамы с леопардами

Купить